Астафьев А.Ю., преподаватель, кандидат филологических наук,
ГБОУ СПО МО «Московский областной гуманитарный колледж» г.Серпухов
Слово - продукт словообразования, поскольку не являет собой мёртвый памятник письменности. Чаще всего образование новых единиц (как узуальных, так и окказиональных) происходит с помощью различных аффиксов, которые относят слова к определённым классам предметов, явлений и т.д. Происхождение окказионального слова от канонического предполагает изменение аффиксов, притом корневая морфема должна оставаться неизменной. В.В.Лопатин использует термин мотивирующая база «…для обозначения неформантной части мотивированного слова, т.е. той его части, которая является общей с мотивирующим словом (с учётом возможных морфонологических изменений)»[1] и формулирует значение термину мотивирующая основа - как «…неформантная часть мотивированного слова, т.е. мотивирующая база, если она равна не целому слову, а основе»[2]. Отметим, что понятия мотивирующая и производящая понимаются нами как аналогичные.
Морфема – готовый материал для создания слов, комбинированием морфем возможно создавать огромное, «…почти бесконечное количество новых слов и новых оттенков»[3]. Значение «нового» слова выводится из значений морфем. Здесь следует иметь в виду важную роль суффикса, посредством которого могут изменяться грамматические показатели слова, например, часть речи (ср. грузный – имя прилагательное, грузить – глагол, загрузка – имя существительное). Префикс грамматики слова не меняет (ср. загрузить, погрузить, сгрузить), присоединяясь к целому слову, а не к основе.
Это характерно и для окказионального словообразования (напр., у В.Маяковского (далее – В.М.): размедведить – глагол, размедвежение – имя существительное).
Следует отметить важность правильного понимания понятия экспрессивность как центрального в изучении индивидуального словотворчества любого автора. К этому понятию в разное время обращались исследователи (В.В.Виноградов, Г.О.Винокур, Е.М.Галкина-Федорук, Е.Ф.Петрищева и др.). В обычном, каноническом слове экспрессивность может заключаться в наличии у слова особых признаков, что часто контрастирует с его прямым значением. Во вновь образованных словах словообразовательные средства уже придают слову статус экспрессивного. Часто такие номинации отличаются речевой употребительностью, оставаясь при этом разговорными единицами или употребляются в составе фразеологизма, например бабёнка, крокодиловы слёзы и т.п. Экспрессивность всегда имеет целевую направленность и проступает как на письме (аффиксация, изменение порядка слов в предложении и т.д.), так и в речи (интонация, ритм, громкость голоса и т.д.).
Анализ способов построения окказиональных слов – тема, достаточно полно изученная в научной литературе. Многократно отмечалось пристрастие В.М. к необычным сочетаниям аффиксов и корневой морфемы, приводились модели, по которым поэт образовывал слова. Поэтому мы не ставим перед собой задачу полноценно осветить этот вопрос и коснёмся лишь некоторых особенностей образования таких лексем как обладающих повышенной выразительностью.
Окказионализмы В.М., как уже отмечалось ранее, производны, что является обязательным условием образования таких слов в текстах поэм. При их создании автор значительно расширяет круг значений мотивирующих слов, соединяет иноязычную основу с русскими аффиксами, а также образовывает производные от своих же окказионализмов. Всё это содействует восприятию вновь созданных слов как выразительно значимых единиц. В процесс создания окказионализмов вовлекается различная лексика.
Выразительными, на наш взгляд, являются единицы, образованные на базе личных имён и наименований. Так, топоним Апеннины преобразуется в Апенниньий не только из необходимости подбора рифмы к ныне: Ныне / революции не залить./ Склонись перед нею! - / А луч / взбирается на скат Апенниньий./ А луч / рассвечивается по Пиренею («Пятый Интернационал»). Здесь оформляется потребность автора не просто показать место на карте, а отметить выразительную значимость, подчёркнутую семантикой принадлежности.
Слово вильсонец также свидетельствует об этом, будучи образованным от Вильсон по аналогии с ленинец, однако негативность принадлежности поддерживается контекстуально: Последняя схватка./ Сам Вильсон./ И в ужасе видят вильсонцы - / испепелен он,/ задом придавить пытавшийся солнце («150 000 000»).
Мотивирующей основой окказионального нобелец является уже не лицо, а устойчивое сочетание нобелевская премия. В паре с узуальным путиловец оно, хотя и реализует черты контраста (рабочий – интеллигент), всё же указывает на позитивное осмысление, подчёркивая единство указанных лиц в борьбе за общее дело: И знал я,/ что всё / раскрыто и понято / и этим / глазом / наверное выловится - / и крик крестьянский,/ и вопли фронта,/ и воля нобельца,/ и воля путиловца («Владимир Ильич Ленин»).
Интересен пример, в котором именование в качестве мотивирующей основы вовлекается в создание составного образования песенно-есененный, где вторая часть образована по аналогии с первой. Целью подобного соединения можно считать компактность, т.е. потребность контекста и указание на ироническое осмысление: сравнение собственного творчества с поэзией Есенина.
Примеров использования личных имён и наименований в качестве мотивирующей основы окказионализмов В.М. достаточно много, что может свидетельствовать об интересе поэта к таким основам. Примечательно, что примеры окказионального формообразования В.М. (использование форм множественного числа к словам, в узусе её не имеющим) в абсолютном большинстве опираются на слова области личных именований: Берлины, Голгофы и т.д.
Термины выступают как мотивирующая основа ряда окказионализмов. Это связано с переосмыслением их значений. Выразительность самих терминов невысока по причине однозначности и точности определения, а также узкой сферы употребления. Тем более значимым представляется шаг В.М. к созданию на базе термина слова-образа. Сказанное прослеживается на примере выметаллизировать: Но я / оковался мыслей каркасом./ Выметаллизировал дух («Пятый Интернационал»). Мотивирующая основа – металлизировать (зафиксирована словарями с пометой спец.). Отражённые в словарях значения не могут быть применены к окказионализму, поскольку он имеет значение завершённости, что поддерживается префиксом вы-, и сравнения, т.е. указание на сходство с металлом.
Интересен корпус слов, мотивированных просторечиями. Ориентация поэм на декламирование позволяет сделать вывод о выразительности этих элементов в контексте. Такие слова, как нынчесть, ахово, пешкодёром, сообщают текстам живость и содействуют более полному раскрытию образа лирического героя.
В основной же своей массе окказионализмы поэм мотивированы собственно русскими словами, что определяет понятность большинства образований в текстах.
Вновь образованные словоформы изобразительно «богаче» узуальных. Их использование сравнимо с необычным нарядом – и то, и другое способно привлекать внимание. Окказионализм является «индикатором» проявления экспрессии в тексте. Экспрессия накладывает отпечаток на значение слова и формирует его оттенки. В текстах В.М. наблюдается стремление автора к реализации положительной и отрицательной экспрессии, т.к. большинство окказиональных слов имеет склонность к одной из обозначенных сторон.
Например: Аэростанция / на небоскрёбе./ Вперёд,/ пружиня бока в дирижабле!/ Сожмутся мосты до воробьих рёбер./ Чикаго внизу / землёю прижаблен. («150 000 000»).
Своеобразно образование прижаблен, в котором наложению подвергаются значение действия (прижат, придавлен) и объекта (как жаба)[4]. Благодаря окказиональному слову можно наблюдать объединение значений, характерных для определённых частей речи (действие – для глагола и объект – для существительного), вследствие чего увеличилась смысловая «ёмкость» словоформы. Значимость обретает префикс при- в своём каноническом значении приближения. Явно чувствуется присутствие отрицательной экспрессии, что проявляется в сравнении с жабой. Важная роль принадлежит контексту. В нём содержится указание на объект (Чикаго) и на его местонахождение (внизу). В этом слове становится более явным смысловой нюанс неодобрительности, к тому же обозначенный объект представлен как низменный (землёю прижаблен). Одновременно с нарочитым «принижением» объекта В.М. рисует величественную картину города. Расширенный контекст включает такие реалии быта Чикаго: дворцов этажи, подземные вёрсты и т.д. Это было нужно поэту для того, чтобы показать противоречия капиталистической Америки.
Интерес к окказиональному словотворчеству В.М. был высок во второй половине ХХ века (50 – 80-е годы). Это было обусловлено не только значимостью его новообразований как экспрессивно «богатых» единиц, но и идеологией государства. В 90-е годы исследования в данном направлении были прекращены, несмотря на юбилейную дату (100 лет со дня рождения поэта). В последние годы интерес к новообразованиям проявляется в основном в плане изучения неологизмов современной прессы, что обусловлено реалиями прежде всего политической жизни страны: работы И.Н.Куклиной (2006), В.А.Марьянчик (2006), Т.А.Близнецовой (2010) и др. Авторские слова также представляются областью серьёзных научных изысканий: работы В.В.Никульцевой о языке И.Северянина (2004), Е.П.Бережной о языке А.П.Чехова (2005), Н.Л.Васильева о языке А.С.Пушкина (2006) и т.д. Однако серьёзных научных работ о новообразованиях В.М. в этот период также не появилось. Поэтому наше обращение к творчеству В.М. обусловлено необходимостью восполнить данный пробел, что представляется актуальным в преддверии юбилея поэта. Окказионализмы рассматриваются нами как слова, обладающие функциональной значимостью и это позволяет квалифицировать их наличие в текстах как авторский художественный приём.
ЛИТЕРАТУРА:
1.Лопатин В.В. Русская словообразовательная морфемика. Проблемы и принципы описания. –М.: Наука, 1977, с.9.
2.Там же, с.106-107.
3.Булаховский Л.А. Курс русского литературного языка. Изд. 5-е. Т.1. –Киев, Радянська школа, 1952, с.127.
4.Тренин В.В. «В мастерской стиха» Маяковского. –М.: Советский писатель, 1937, с.157.